По окончании вчерашней рыбалки поймал себя на мысли, что, видимо, наступило время других приоритетов, ценностей, жизненных установок. Слишком много «Почему?», ностальгические нотки… Щемящая ностальгия.
И каждый раз я задаюсь вопросом «Зачем?» То ли снова окунуться в беззаботную юность, когда тебе совсем еще немного лет – все впереди, и желание повисеть на рыбалке в хорошей компании друзей, с которыми вместе уже много лет, вполне соотносится с общим укладом жизни. Когда нет никакой ответственности, не гложат сомнения, и хорошо спится по ночам.
Или чего проще!? Понастальгировать, заставив всплакнуть порепанную душу, на каком-то ассоциативном восприятии подыграть своему естеству, возомнившему «Ничего не исчезает». Очевидное противоречие, подогретое разумом и пускай безнадежно испорченным, но зрением. Достаточно только посмотреть вокруг. И тем щемящее ностальгия по ушедшей беззаботности.
Мои друзья… Я всегда хотел верить, что не только рыбалка нас связывает, или не столько. Раньше мы выезжали на природу, мы общались не только на рыбалке, собираясь дома друг у друга. Потом начались семьи, работа на ответственных должностях. Многие из нас чего-то достигли. И рыбалка оставалась неким поводом для того, чтобы встретиться, обменяться последними новостями и – я всегда так считал – предстать в своем первозданном, не споплюженным технократией и бытовухой состоянии.
Мы ловили рыбу, мы общались, отдыхали и пили водки ровно столько, чтобы в полной мере ощутить торжество становящихся все более редкими праздников жизни. Все более редкими – без бравад и притянутого за уши артефакта для связки. Редкость приводит обычно к вымиранию. Вымерли и наши совместные поездки на рыбалку.
Тогда я сколотил себе новую компанию. Но вряд ли своих попутчиков по рыбалке я могу в полной мере назвать друзьями – им только предстоит стать таковыми. Может быть
. Распитые совместно несколько бутылок коньяка и протоптанные-проеханные по остаткам первозданной природы километры – скорее следствие, чем повод.
А теперь о друзьях. Олега мы с женой встретили на базаре. Против открытия сезона он принципиально не возражал – у него даже были живцы, предусмотрительно купленные месяца три назад. У меня они тоже были. Дальше начались приятные сюрпризы. В четверг и пятницу позвонили два Сергея, с одним из которых я не общался месяца три (у парня просто умер телефон, а где он теперь живет, я не знал), а второй променял спиннинг и зимнюю удочку на гидрокостюм и ружьишко, впрочем, без особого успеха. В общем, людей в итоге набралось на две машины.
Мнения по поводу открытия сезона разделились. Олег сильно хотел ехать на окуневый перекат на второй от Кийлова кусок канала, Юра настаивал на Святом озере. Остальные рассуждали по принципу – пофиг где, лишь бы клевало. В итоге поехали на канал. Свернули к нему возле указателя «Тополька-1». Милые там указатели теперь понатыкали – «Ивушка», «Ластивка» -- гламурненько, абы не было так грустно. Въехали в ворота, а там два поворота в разные стороны.
И вдруг раздается истошный вопль сторожа про частную территорию. Юра как ветеран войны вошел с ним в конфликт. Сторож очканул и спрятался. В итоге мы от греха подальше решили поставить машины перед воротами. Сама рыбалка началась с поимки Юрой красивого окуня грамм на 350 на балансир. «Сейчас попрет!» -- подумалось. Ан нет. У нас-мормышечников самое большое из клюнувших потянуло на 100 г. А щуколовки гордо молчали – за исключением пары холостых поклевок. Юра с отцом сгоряча чухнули на Флажки, но, как оказалось, несколько десятков мужичков там с маниакальным упорством уничтожали пиписочных окуньков, что с нашими представлениями о рыбалке не совпадало.
На льду подошел один из строителей коттеджиков и поведал забавные вещи. Например, про то, что хорошая часть луга между каналом и Павливкой уже выкуплена, и там скоро станут дачи. Про уродов, которые глушили рыбу в Днепре, подсоединившись каким-то образом к высоковольтной линии. Про планы хозяев жизни о построении лодочной станции на канале, автозаправки и кафешек на дамбе. И превращении этой самой дамбы в автобан (платный) с соответствующим апгрейдом и расширением. Я, правда, смутно представляю себе, как можно выкупить дамбу, но почему-то почти верю.
Потом мы переехали на озеро Штамбур. Это тоже на канале «Кийлов-Процев», километрах в двух с половиной от Кийлова. Именно чуть правее от него были построены первые дачи в этой местности. Правда, они никому тогда не мешали. Сейчас там дачи повсеместно. Наверное, рыбе такое соседство не сильно нравится, потому что ее стало меньше. Правда, и задухи тоже сказались – не без этого. Тем не менее, клев был поживее, хотя ничего выдающегося мы не поймали. Изредка постреливали флажки на щуколовках, но единственная пойманная щука взяла на ротана. Периодически проскакивал прошенный кондиционный ладонный окушек, и совсем уж редко он перемежовывался ладонной же плотвичкой. Учитывая, что дело происходило на 4-6 метрах, определенный прикол в подобной рыбалке был.
В метрах пяти от меня сторож одной из баз вынул окуневую мамку грамм на 600, которая застряла в лунке, и время, пока мужик лунку расширял, провела, будучи нанизанной на мой палец. Этот словоохотливый охранник тоже рассказал много – о задухах на канале и Павловке, об уродах, заставляющих сетями канал во время сброса воды, когда ошалевшая рыба метается по водоему взад-вперед. Естественно, сетями вылавливается в это время не одна тонна только лещей, не говоря о щуке и прочей плотве с окунями.
Мужичонка вещал о всех этих вещах с явным удовольствием и одобрением. У него, жителя Кийлова, почему-то не срабатывает клепка, что сегодня у него отобрали канал, завтра отберут Павловку, а потом и водохранилище со всеми заливами, включая обожаемые им Педячку и Кабель. А потом доберутся и до Кального с Гусенцами. И будет ему, какие сказки внучатам на ночь рассказывать.
Я сидел на косе посреди Штамбура, помаленьку потягивая окуней. А в памяти проносились термоядерные взрывы жерехового боя, который наблюдал здесь, пока всего жереха в одну из задух не повыбивали местные и пришлые хапуги. Мне грезились самые крупные в карьере спиннингиста щуки, пойманные напротив того места, где расположился. Но с каждым пойманным окунем я попускался. Огонек надежды все же тлеет. А рыбу в канале этим уродам не выбить. Она уйдет подальше от дач, забьется в ямы, разбредется по заливам, но будет жить!
Похоже, к концу рыбалки попустились и пацаны. Ушло какое-то внутреннее напряжение, которое с недавних пор витает в наших отношениях. Ушло или спряталось? Одним махом человек не приходит к своим истокам, одним махом ему не найти утраченное, но ощущение причастности, локального счастья, продувания жабр свежим воздухом – для этого достаточно и такого небольшого релакса.
С возращением, пацаны!
